Моментальное счастье

Нюта Федермессер: Нам нужен закон о распределенной опеке

От 120 до 150 тысяч рублей в месяц уходит на содержание взрослого человека с ментальной инвалидностью в психоневрологическом интернате (ПНИ). Сегодня в России начинаются эксперименты по постепенному выведению их инвалидов на другой жизненный путь. У них есть возможность жить дома по принципу «сопровождаемого проживания». Такая жизнь и дешевле, и качественнее.

Нюта Федермессер: Вместо ПНИ людям можно предложить другой, более гуманный сценарий жизни. Фото: Станислав Красильников / ТАСС

По словам известного лидера НКО-сектора, основателя фонда помощи хосписам «Вера» Нюты Федермессер, сегодня в ПНИ проживают 330 тысяч человек, а в детских домах — 175 тысяч детей с ментальной инвалидностью. Горячие головы, не подбирая выражений, призывают уничтожить этот «постсоветский ГУЛАГ». Но даже если остудить их пыл, вряд ли кто-то будет настаивать на прямо противоположном — у ПНИ плохая репутация. Лишенные (часто автоматически — по заявлению директора, проштампованному интернатским психиатром) дееспособности, права выйти на улицу и в магазин, права на работу, накачанные нейролептиками по методикам, которые критикуют специалисты из центра Сербского, люди в них живут порой «как овощи».

И это не фантазии. Пандемия коронавируса приостановила бессчетные командировки Федермессер по российским ПНИ. Но ей уже понятно, что настал «час икс», общество стало более толерантным, и пришло время начинать эксперименты по переводу людей из ПНИ в самостоятельную жизнь. Конечно, под опекой родных, близких, а если таковых нет, то надежных благотворительных организаций.

Последнее пока не узаконено, но законы об этом готовятся.

— В начале эпидемии мы забрали из интернатов 26 человек — самых слабых здоровьем, — рассказывает президент благотворительной организации «Перспективы» (Санкт-Петербург) Мария Островская. — В интернате в первую волну ковида умерли более 100 человек, а из наших 26 никто не заболел.

Более того, пациенты, по словам Островской, «расцвели»: кто-то набрал вес, кто-то стал говорить. Их надо возвращать обратно, а они не хотят. Им нравится так называемое сопровождаемое проживание вне интерната. Беда в том, что для этого нужен опекун. Опекунов нашли только для 6 человек. Остальные 20 вернулись в интернат, звонят и плачут: мы хотим на улицу, хотим в магазин. Но дело в том, что опекуном пока по закону может быть только физическое лицо. А далеко не у всех есть родственники, готовые взять на себя опекунство (это серьезная ответственность, действия опекуна контролируются). Но в Санкт-Петербурге, например, есть 5 организаций с проверенной доброй репутацией, готовых выступить опекунами. И готовых к всевозможному контролю над своим опекунством. Вот почему так важен закон о распределении опеки.

При сопровождаемом проживании у людей с ментальными особенностями есть своя жилая площадь — на правах собственности или аренды, сопровождающий предоставляет им услуги — ходит в магазин, покупает продукты, но не делает всю работу за человека, а помогая ему, стимулирует его активность. Днем инвалиды с ментальными особенностями работают в мастерских, это так называемая социальная дневная занятость. Медицинские услуги им оказываются по месту жительства, и сопровождающий отвечает за то, чтобы врач приехал и нужная помощь была оказана.

— У нас у одного инвалида мама больна онкологией и еще заболела ковидом, — рассказывает директор благотворительного фонда помощи людям с нарушениями развития «Жизненный путь» Иван Рожанский. — Но выздоровела, я думаю, потому, что хочет дождаться закона о распределении опеки и оставить своего ребенка не в интернате, а под опекой общественной организации и на сопровождаемом проживании.

Вопрос прорабатывается со всех сторон. Юрист Московского многопрофильного центра паллиативной помощи Департамента здравоохранения Москвы Анастасия Жданова рассказала о возможном противодействии недобросовестным НКО, а секретарь Общественной палаты Лидия Михеева предложила сформировать пул страховых сумм для покрытия возможного вреда и ошибок при сопровождаемом проживании.

— Сегодня пропуск в ПНИ целиком во власти доброй или злой воли его директора, — напоминает старший юрист-консультант Отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной церкви Наталья Старинова. — Но даже если вас пустят в ПНИ, у вас не будет доступа к документам, вы не проверите программы реабилитации инвалидов, не узнаете, получает ли он средства реабилитации — от ортопедической обуви до памперсов. Всем, кто желает в этом разобраться, нужны частичные полномочия опекуна.

— Надеемся, нас слышат журналисты, — подытожила разговор Нюта Федермессер, — и мы вместе добьемся изменений в закон об опеке.

Текст: Елена Яковлева