«Покровские ворота»: все ли фразы из фильма мы поняли

В этом году исполняется 40 лет со дня выхода на экраны любимой миллионами зрителей картины «Покровские ворота». Лирическая комедия Леонида Зорина в творческой интерпретации режиссера Михаила Козакова разошлась на цитаты, что и неудивительно: в ней много показательных диалогов и несметное количество стихов — пишет наш информационный партнёр «Российская газета».

Все это передается из уст в уста, но далеко не всегда даже преданный зритель полностью улавливает смысл сказанного.

• «Наверно, так нужно,
• так надо
• Что нам на прощанье даны
• Осенний огонь листопада
• И льдистый покров тишины».

Эти стихи Лев Евгеньевич Хоботов в самом начале фильма читает своей будущей невесте, медсестре Людочке. Эдакое лирическое объяснение разрыва между ним и бывшей женой Маргаритой. «Стихи, — с восхищением говорит медработница, — вы написали?» И чистосердечный Лев Евгеньевич тут вводит девушку в заблуждение: «Нет. Другой: он уже умер, от чахотки». На самом деле эти строки принадлежат самому Леониду Зорину, они есть в оригинальном тексте пьесы.

• «Как корабль, что готов
• менять оснастку —
• То вздымать паруса,
• то плыть на веслах,
• Ты двойной предаваться
• жаждешь страсти,
• Отрок, ищешь любви,
• горя желаньем.
• Но любви не найдя,
• в слезах жестоких,
• Ласк награду чужих
• приемлешь, дева».

Влюбленные Хоботов и Людочка с интересом постигали интересы друг друга. В своем немолодом уже возрасте Лев Евгеньевич, как он выразился, вел иллюзорную жизнь: ходил в кино на последний сеанс, три раза был в оперетте, а потом и на катке. А вот Людочку он водил на лекцию, и она пошла по доброте своей. И именно на лекции от супругов Орловичей мы и услышали эти необычные стихи. Это «Подражание Луксорию» Валерия Брюсова, написанное в 1913 году. В загадочном произведении прозрачно звучит любовная тема. В фильме стихи обретают метафорический контекст: ведь «менять оснастку» склонна главная героиня Маргарита Хоботова. Дав отставку супругу и найдя нового, она под надуманными предлогами все равно не готова отпускать бывшего.

Немало нас, благодарных зрителей, забавят филологические дуэли куплетиста Аркадия Велюрова и любимца барышень, аспиранта Константина Ромина. Представитель старшего поколения то и дело пытается поддеть соседа. «Тартюф», «мотылек», «вы кандидат? Вы давно уже мастер!» В большинстве случаев уколы Велюрова оказываются с блеском отбиты. Но в одном из эпизодов упрек, пожалуй, был справедлив. Когда Константин перед женитьбой сжигал мосты в легкие отношения, он по телефону поблагодарил бывшую.

• «Как за что? За тайные
• мучения страстей!
• За горечь слез,
• отраву поцелуя!»

Велюров возмутился: «Это, по-вашему, не кощунство?» В общем-то отчасти. Ведь в этом стихотворении Лермонтова звучит обращение вовсе не к возлюбленной, а к Богу. Вообще в этом фильме многие стихи звучат не в реальном контексте, а в пародийном. Для тех, кто в теме, комический эффект становится явственным. Например, в нарочито пафосной сцене объяснения между Хоботовым, Людочкой и Маргаритой Павловной («Это мой крест! И нести его мне») расстроенный Лев Евгеньевич с трагическим лицом читает Алексея Толстого:

• «Вонзил кинжал убийца
• нечестивый
• В грудь Деларю.
• Тот, шляпу сняв,
• сказал ему учтиво:
• Благодарю!»

Читается во всем этом драма интеллигента, но на самом деле эти стихи пародийные — тут «троллятся» идеи непротивления злу. Стихотворение продолжается так: «Тут в левый бок ему кинжал ужасный Злодей вогнал, А Деларю сказал: «Какой прекрасный У вас кинжал!…»

Многим запомнилась необычная песня, которую исполнил Савва Ефимов во время ужина с Орловичами. В пьесе этого фрагмента нет, это находка творческого киноколлектива. Из-за особенностей исполнения крайне сложно понять некоторые слова, тем более что они перемежаются с немецкими. Савва Игнатьевич поет знаменитые куплеты «Розамунда», которые в годы Великой Отечественной войны исполняли, как ни странно, солдаты почти всех армий.В песне Саввы «Розамунда» нет ничего неприличного

Дружески и тонко образованные герои «Покровских ворот» подтрунивают над доброй, но простодушной медсестрой Людочкой. Чего только стоит знаменитое: «Слышали новость? Эмиль Золя угорел». Сам Лев Евгеньевич при встрече со своей девушкой в больнице декламирует стихи:

• «О Господи!
• По жизненной дороге
• С усилием передвигаю ноги.
• Что ждет его,
• младенца моего?
• О, горький мрак,
• не вижу ничего.
• Ничто не могло,
• взор мутится мой;
• Ни ем, ни сплю,
• тревожусь в час ночной!»

Хоботов говорит, что стихи принадлежат «одной французской поэтессе, которая носила под сердцем дитя». А на деле это просто литературная пародия самого Леонида Зорина на «женскую поэзию». Вообще различных окололитературных мистификаций в любимом фильме немало. Хотя почти все поэты, которые упоминаются в кино, действительно существовали и детали их биографии подлинные: португальский поэт Камоэнс в самом деле «потерял глаз», а Сервантес — руку. Однако во время катания на Чистых прудах Льву Евгеньевичу внезапно вспомнился лангедокский трувер Бертран Дю Фуа. Он, по словам Хоботова, «упал и умер». На самом же деле это больше похоже на мистификацию и намек на необходимость перерыва: никаких данных об этом трувере (нам более привычно — трубадур) найти не удалось.

Но самый поэтический, взрывной и одновременно таинственный эпизод любимого фильма — бенефис Велюрова в больнице: «История, леденящая кровь! Под маской овцы таился лев!»

Стихи звучат странно и явно не в духе обстановки. Неудивительная аховая реакция Маргариты на: «О если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!» Начитанный Костик правильно определил: «Тише, это Гамлет!» Причем в переводе Пастернака. А вот кому принадлежат остальные слова героя Броневого — загадка. Судя по оригиналу Шекспира, это все-таки перевод трагедии, но широкой общественности он неизвестен. Поэтому аплодисменты больницы были более чем заслужены.

Сергей Буланов