Подвиг партаппаратчика Куницына

Текст:

Николай Андреев

Фронтовик шагнул из окопа через двадцать лет после окончания войны

Заседание Клуба общественных правозащитников в Центральном доме литераторов. Выступает Георгий Куницын. Москва. 1988 год. / РИА Новости

Чужой среди своих

Во внушительном сборнике «Аппарат ЦК КПСС и культура» что ни документ, то запрет. «О серьезных ошибках…», «О крупных недостатках…», «О неправильной практике…». И ни разу про «Поддержать…» или «О помощи…». Отдел культуры ЦК существовал не для того, чтобы благотворно влиять на советскую культуру. Задача была прямо противоположной — искать и подавлять то, что представлялось крамолой. Дело Ахматовой и Зощенко, травля Пастернака, давление на Театр на Таганке, нападки на журнал «Новый мир» — самые постыдные разбирательства режиссировались в ЦК.

Естественно, в кабинетах на Старой площади сидел аппарат: заточенный на «тащить и не пущать».

Куницын — исключение.

Сибиряк — из деревни Куницыно Иркутской области. Прошел Сталинград и Курскую дугу. Четыре раза ранен. Его сын Владимир вспоминает: «На сорокалетие Победы отец с матерью шли по улице Горького. И здоровенный молодой верзила, подвыпивший, прицепился к отцу, заметив его ордена: «Ну что, гордишься, что немцев одолел? Лучше бы ты ее — проиграл, эту войну, жили бы как люди!» И шестидесятитрехлетний отец, доктор наук и профессор, ударил его. Почти без замаха. Германофил осел на асфальт».

Георгий Куницын на фронте.

Начинал Куницын обычным партийным функционером — инструктором сельского райкома партии в Тамбовской области. А всего через восемь лет он уже заместитель заведующего отделом ЦК. Карьера стремительная. Куницын — человек с независимым взглядом, его поступки — неординарные.

Эльдар Рязанов сказал, что без Куницына не появился бы фильм «Берегись автомобиля» — его зарезали на стадии сценария. Куницын позвонил на киностудию, и фильм запустили.

Он поддержал спектакль Театра на Таганке «Павшие и живые».

Поддержал Марлена Хуциева с фильмом «Застава Ильича».

Поддержал пьесу «Римская комедия» в Вахтанговском театре.

Твардовский принес Куницыну верстку «Театрального романа» Булгакова. Георгий Иванович написал положительное заключение о необходимости публикации.

Андрея Тарковского не выпускали за границу даже после триумфа на Венецианском фестивале фильма «Иваново детство» — под личное ручательство Куницына режиссера выпустили в Индию.

Много позже Иннокентий Смоктуновский скажет в интервью: «В ЦК КПСС знал только одного порядочного человека, который действительно занимался проблемами искусства честно, и этот человек — Георгий Иванович Куницын».

Двери служебного кабинета Куницына были открыты для любого. И люди искусства, литераторы шли к нему — посоветоваться, с просьбами, с планами. Он и свой дом открыл для людей творческих. Владимир Куницын рассказывает:

«Я помню бесконечные застолья, где рядом могли одновременно оказаться Айтматов и Евтушенко, Гамзатов и Кулиев, Чивилихин и Тендряков, Шатров и Климов, Андрей Тарковский и Лариса Шепитько…. Умел он восхищаться талантом и умел гордиться за Россию, россыпью дававшую эти таланты».

Страсти по «Рублеву»

Особая история с кинофильмом «Андрей Рублев».

Началось с того, что в кабинет Куницына на Старой площади пришли два молодых человека — Андрей Тарковский и Андрон Кончаловский. Они принесли сценарий фильма «Андрей Рублев». Попросили почитать и высказать свое мнение. Куницын прочитал и сказал: «Это надо снимать». И пообещал сделать все, чтобы фильм состоялся.

Для начала он предложил опубликовать сценарий. Замысел Георгия Ивановича был по-военному расчетлив: чтобы сценарий легче прошел в ЦК, надо «застолбить» его как литературное произведение. Куницын позвонил в известный только специалистам журнал «Искусство кино», попросил о публикации. И она произвела колоссальное впечатление на всех прочитавших. В том числе на Анатолия Солоницына, актера свердловского театра, который, прочтя сценарий, увидел себя в главной роли.

Фильмы «Застава Ильича» и «Иваново детство» вызвали бурю споров в обществе.

Ну а в отделе культуры ЦК начались обсуждения и дебаты, сводившиеся к одному: интересно, конечно, но… Никто не хотел брать на себя ответственность. И тогда Куницын сделал мощный ход: пришел с Тарковским к секретарю ЦК по идеологии Ильичеву. Произошел примерно такой разговор. Ильичев: «А сколько будет сниматься ваш фильм?». Андрей: «Фильм двухсерийный — года полтора будем работать». Ильичев: «Ну ладно, Бог с вами, запускайтесь. К тому времени я уже буду на пенсии».

«РОДИНА»

Анкета Тарковского. О чем великий режиссер хотел спросить у своей матери

После благословения Ильичева процесс ускорился, Тарковский оформил все необходимые для запуска фильма документы, собрал все подписи, и на «Мосфильме» начали снимать «Андрея Рублева».

Тарковский называл Куницына своим добрым ангелом.

Премьера состоялась в 1966 году. Но фильм не дошел до зрителя — был положен на полку.

На сей раз Куницын ничем не мог помочь: его уже «сплавили» из ЦК. До подвига оставалось совсем немного.

Георгий Куницын с Сергеем Бондарчуком на съёмках фильма «Война и мир». 1965 год. Фото: из семейного архива

Демарш Суслову

У аппаратчика ЦК ограниченные возможности для роста. На Старой площади в то время работало около трех тысяч человек, 24 отдела. Стать заведующим — максимум в карьере. Завотделом культуры Поликарпов тяжело болел, подолгу лежал в больнице. Умирая, рекомендовал Куницына на свое место. Но Брежнев назначил Шауро, мрачную, одиозную личность. А Куницыну было предложено возглавить Госкомитет по кинематографии. По сути министерская должность.

Куницын согласился. Ведь это возможность влиять на развитие кино!

И вот собеседование с Сусловым, вторым человеком в руководстве партии. Встреча предполагалась чисто формальной: Суслов объявляет кандидату на пост о назначении, тот благодарит за доверие и обещает его оправдать. Но сюжет пошел по иному сценарию. Суслов сказал: «В советском кинематографе сложилась влиятельная группа режиссеров, осуществляющих идеологическую диверсию против партии…» И назвал имена диверсантов: Михаил Ромм, Георгий Чухрай, Марлен Хуциев, Андрей Тарковский, Юрий Нагибин — и еще многих других. И далее: главная задача главы кинематографа — перекрыть им кислород, жестко управлять самым важным и самым массовым искусством.

Георгий Куницын в Голливуде (крайний слева). В центре — кинорежиссер Григорий Александров, крайняя справа — Нина Ургант. Фото: из семейного архива

Куницыну предлагалось сесть за руль партийного катка, чтобы давить именно тех, кого он не просто поддерживал, а кому страстно помогал, кого успел по-человечески полюбить, кого считал не только гордостью советского кино, но и своими единомышленниками.

Георгий Иванович разволновался, попытался высказаться: все не так, эти люди преданы социалистической идее, нет у нас таких в сфере кино, кто борется против партии. Бесполезно. Стена.

Позже Куницын вспоминал: «Именно в это время для меня все и решилось. Я почувствовал: мне не по душе ни правила двойной игры, ни надежда на то, что власть можно игнорировать. Я встал и от волнения несколько торжественно сказал: «Предложенная мне новая программа для советского кино будет выполняться другими руками».

Случай беспрецедентный для ЦК, уникальный, единственный! Чтобы человек, понимая, что перед ним второе лицо всесильной партии, отказывался от должности? От доверия?! Его наградить хотели, а он наплевал…

Это был нравственный выбор.

С Евгением Евтушенко, Чингизом Айтматовым и Расулом Гамзатовым.

Подвиг

Куницына назначили редактором отдела литературы и искусства газеты «Правда». Для партработника это существенное понижение в карьере, безнадежная опала. Пусть должность и влиятельная: выступление «Правды» означало — быть или не быть спектаклю, кинофильму, книге. Куницын и тут был верен себе: предоставил страницы газеты Георгию Товстоногову, Олегу Ефремову, драматургу Виктору Розову. «Пробил» публикации в защиту Театра на Таганке и «Современника», Театра Вахтангова. При Куницыне «Правда» поддерживала только входивших в литературу Виктора Астафьева, Евгения Носова, Виктора Белова, Бориса Можаева. Сам Куницын выступил со статьей в поддержку журнала «Новый мир» и его редактора Твардовского…

Развязка уже близка.

30 июня 1967 года в «Комсомольской правде» появилась статья «На пути к премьере. О некоторых проблемах театрального дела». Она произвела впечатление взрыва бомбы. Авторы обрушились на существовавшую систему управления театрами и театральным процессом, на цензуру, которая вмешивается в творческий процесс. Под статьей стояли подписи Федора Бурлацкого и Лена Карпинского, редакторов «Правды». Они предлагали статью в свою газету, но главный редактор Михаил Зимянин после консультации со Старой площадью отверг ее.

После чего авторы пришли к Борису Панкину, главному редактору «Комсомолки», и тот поставил статью в номер.

«РОДИНА»

Как встретил войну директор Театра на Таганке Николай Дупак

Читатели восприняли публикацию как надежду на перемены в культурной политике. ЦК — как идеологическую диверсию. В «Правду» поступило указание: Бурлацкого и Карпинского уволить. Решение должна была принять редколлегия. Куницын был на больничном. Но приехал в редакцию.

Заседание предполагалось рутинным: главный редактор Михаил Зимянин вносит предложение уволить проштрафившихся, голосование — все, естественно, за. Да и виновники готовы были смиренно положить головы на плаху. Но порядок сломал Куницын. Он сказал, что публикация правильно и принципиально ставит вопросы о том, каким быть советскому театру, авторы вслух сказали правду о том, что всем известно. И предложил не увольнять Бурлацкого и Карпинского, ограничиться взысканием.

Это было воспринято как вызов.

Куницына уволили из «Правды».

Банкету быть!

Именно в те дни Куницын защищал докторскую диссертацию, тема «Пути и формы воздействия политики на развитие художественной литературы». Актовый зал Института мировой литературы, где предстояла защита, был полон. В зале атмосфера доброжелательности. Выступление официальных оппонентов положительные. Все шло к тому, что в литературоведение приходит новый доктор наук.

Куницын вспоминал: «Я видел в зале сияющие волнением лица моих четырех сыновей».

Прошло голосование членов ученого совета. Счетная комиссия удаляется на подсчет голосов. Подсчет идет невообразимо долго. Наконец, комиссия возвращается. Объявляет итоги голосования: подано 24 голоса, все — против. В зале гнетущая тишина. В зале изумление. В зале ропот возмущения. Многие так и не поняли, что произошло! Почему блестящая защита оказалась беззащитной?!

Но Куницын все сразу понял: потому и затянулся подсчет голосов, что члены комиссии вели консультации с руководящими персонами в ЦК: как быть? И получили приказ: защиту провалить! Как позже выяснилось, команда исходила от Шауро, заведующего отделом культуры ЦК.

С кинорежиссером Сергеем Герасимовым в поездке по Италии. 1963 год. Фото: из семейного архива

Владимир Куницын вспоминает: «Помню эти вытянувшиеся секунды и молчаливый шок в зале. Отец очнулся первым. Он встал и пошел по проходу. И он улыбался. Он подбадривал растерявшихся гостей и всем повторял одно: «Банкет не отменяется! Все идем на банкет. Друзья, за мной». Как мне забыть эту улыбку? В отцовской улыбке тогда я увидел его гордое мужество, отвагу, свободу и силу».

Взволнованной толпой шли к ресторану ЦДЛ. Какая это была великолепная толпа! Знаменитые актеры, режиссеры, поэты и писатели, ученые. Но чем ближе к знаменитому ресторану, тем сильнее редели ряды. Владимир Куницын вспоминает: «Я увидел, как кое-какие «друзья», трусливо озираясь, покидают толпу, растворяются в переулках и за углами домов, поняв, что провал диссертации не случаен и что оставаться в орбите такого диссертанта — опасно для их личной карьеры!»

В кабинете. Фото: из семейного архива

Герой того времени

Куницын безработный — никуда не брали. А семью, шесть человек, надо кормить. Мало того — и жена без работы. Ей, оформлявшейся в МГИМО преподавателем русского языка иностранцам, без объяснения причин вернули документы. Уволили из «Совэкспортфильма» сына. Куницын преподавал в Литинституте — лекции отменили. С трудом устроился младшим научным сотрудником в Институт истории искусств. Позже взяли в Гнесинское училище, в котором и проработал всю оставшуюся жизнь.

Но он и там, конечно, говорил, что думал.

Секретарь Московской писательской организации Александр Ольшанский вспоминает: «Партком рассматривает дело Куницына, который позволил себе на лекциях и встречах с читателями явно антипартийные высказывания. Выступал он ярко и доказательно, все мы заслушивались его речами. Дружил он с поэтом Николаем Глазковым, мягко говоря, с малосоветским поэтом, собирал после его смерти многочисленные стихотворные миниатюры типа «Люблю грозу в начале мая, когда идет физкультпарад, и молча на трибунах намокает правительственный аппарат».

Докторскую диссертацию Георгий Иванович все же защитил — через три года после провала первой. На защиту пришло столько народа, что два соседних зала были полны, люди слушали процесс защиты по трансляции. В тексте своего труда Куницын почти ничего не изменил. При голосовании все голоса были за.

Вот он — герой, которого страстно искала советская литература, искали кинематограф, театр. А он незаметно жил рядом.

P.S. Лариса Шепитько показывала в Доме ветеранов кино свой знаменитый фильм «Восхождение». О судьбе партизана Сотникова, не сломленного перед лицом смерти. После сеанса ей из зала бросили: «Где же вы видели таких Сотниковых в жизни?» И она, указав на Куницына, сказала: «Вот он, Сотников».