Большая Родина

ТРУДОВАЯ ДОБЛЕСТЬ СТРАНЫ: ОТ ПРОШЛОГО К БУДУЩЕМУХолодно. В сентябре вдоль берегов Иртыша уже шуга — мелкий рыхлый лед. Ханты-Мансийск по климату приравнен к Крайнему Северу. В 1937-м, когда родился Григорий Паньков, там было и очень голодно. Его исторические корни — на Урале. Прадед, дед и отец были челябинскими казаками.А теперь уж никто не поверит, что Паньков — не коренной донец. Когда он запевает казачью песню — подхватывает не только Народный хор ветеранов ДК «Октябрь», но и весь зал. Все очень просто: с 1976 года Григорий Григорьевич — атоммашевец «уральского призыва». Многие волгодонцы знают: это особо прочная человеческая порода.Он же считает, что ему очень повезло и с первой, и со второй, и с третьей родиной. К тому же с Ростовской областью они оказались ровесниками. Я соглашаюсь: да, повезло. Ведь умному — весь мир Родина.Перековка для «врагов народа»А Север Паньковым пришлось обживать, потому что у деда по отцовской линии в хозяйстве была корова. Кулак, значит… Не посмотрела власть, сколько ртов от той буренки кормилось. Загнали «неблагонадежных» в телятник и — в Сибирь. От Омска на барже — до Сургута. Это теперь крупный центр, а тогда. Ссыльная земля, куда в конце двадцатых годов стали переселять и «врагов народа». Как ни искал Григорий Григорьевич логику в действиях властей в тот страшный период — не нашел. Он до сих пор пытается понять: ПОЧЕМУ, ЗА ЧТО?!!- Ну, объявили бы: надо обживать северные территории! Помогли хотя бы стройматериалами! Нет — как преступников, как животных вырвали с корнем из родной земли, швырнули подальше — выживайте, кто сможет!Смогли не все. Его дедушки-бабушки, как и все старики, на чужбине скоро умерли. Родители чудом уцелели. Года два после переселения их не выпускали за пределы Сургутского района. Отвели места, где переселенцы могли ловить рыбу — и все! Как люди доживали до тепла, когда начинались грибы-ягоды — один Господь знает.Это уже на его памяти, в послевоенные сороковые, в Ханты-Мансийск пришли геологи, и нефтяной край стал бурно развиваться. А в начале тридцатых, это он хорошо запомнил по рассказам мамы, бывшие крестьяне с Урала прорубали просеки, корчевали лес, строили землянки. Таков причудливый советский отрезок истории бывшей тобольской земли: одновременно разрушались церкви и создавались учебные заведения для подготовки молодых кадров, открывались новые месторождения и вырастали города. На окраине Ханты-Мансийска руками спецпереселенцев был построен и поселок Перековка.Для Григория Григорьевича это слово — синоним ГУЛАГа. В Перековку упекали за любую неосторожность. Люди там работали и жили, как заключенные: передачи для них разрешались, но выйти оттуда до срока человек не мог. Однажды угроза нависла и над семьей Паньковых. Что-то не расслышавший первоклассник Гриша спросил: «А Сталин, что, — татарин?». Чем оскорблял вождя этот детский вопрос — не понять и сегодня. Но после вызова в школу отец так отстегал Гришу ремнем, что мальчик накрепко усвоил: имя отца народов всуе не произносить!К началу войны переселенцы еще не обзавелись огородами и просто голодали. Отца на фронт не взяли: на лесоповале изувечило ногу, и он остался инвалидом. Но северный тыл был, пожалуй, не легче. Лишь в самом конце войны отец сумел найти работу бакенщика в рыболовецком хозяйстве. Только тогда они понемногу стали видеть хлеб и сахар, получили жилье, а потом построили и свой дом. В начале пятидесятых разрешили выезжать потерритории Ханты-Мансийского округа. Родители понемногу освоились — человек ко всему привыкает, а они были еще так молоды.Когда Григория приняли в октябрята, мама украдкой плакала. Она знала и другой, зловещий, смысл красной звезды и очень боялась за детей. Но Гриша хорошо запомнил отцовский ремень и «неправильных» вопросов больше не задавал. Он вспоминает:- Пацанами мы как-то и не замечали тягот. Есть все время хочется — а мы по улице носимся, в войнушку играем. Перебивались крапивой, подорожником. От соленой щуки, которую где-то раздобыл отец, я однажды опух.Реабилитированные в конце 53-го Паньковы вернулись в родной Чебар- куль. Детей к тому времени было уже четверо. Как родители все перенесли, он не понимает. У Григория Григорьевича от северного детства — первые жизненные университеты и статус пострадавшего от политических репрессий. А у меня от его истории — один вопрос. Откуда эта любовь к стране, которая прошлась по его семье жестоким молохом? Понять это можно лишь сердцем.До самой высокой звездыМеста на Урале им не нашлось. Развернулись — и снова в Сибирь, пока целы деньги за проданный дом. Но поехало уже не все семейство. Григорий подался в Челябинск учиться на фасадчика. Ремесло нелегкое, от него на долгие годы зависит лицо здания. Работать надо и на высоте, и в мороз, и в зной на улице. Но заворожила парня лепка на старинных челябинских дворцах, секреты которой он постигал в ФЗУ.Итак, учеба, общежитие, челябинские стройки. И с 1957 года — армия..Переживавшая оттепель страна вдохнула свободы. Новобранец Григорий Паньков, следуя за тысячи километров к месту службы, любовался бескрайними просторами уже не из «телятника», как когда-то репрессированные родные, а из настоящего пассажирского поезда. Годы спустя он задумается: а как это его, «кулацкого» внука, — и в комсомол, и в партию приняли, и к такой секретной службе допустили?!Но в тот момент он был во власти новых впечатлений. Путь с пересадками по ж/д от Челябинска до Астрахани, а потом на грузовиках от Баскунчака до места службы не утомил. Природа в Астраханской области в сравнении с Сибирью и Уралом — ну просто пустыня! Но он опять говорит: «Мне так повезло! Горжусь».Еще бы! Армейские годы Григория Панькова прошли на первом советском космодроме недалеко от Капустина Яра. Но главное, думаю, не в этом. Дело все в той же особо прочной закалке, которая учит человека быть счастливым. В любых обстоятельствах. К сверхсекретной службе его допустили без проблем: никакого криминала у родных до седьмого колена, конечно, не нашли.Полигон, который они охраняли, оказался стартовой площадкой для испытаний советских баллистических ракет и реактивных самолетов. А ночью 4 октября 1957-го рядовой Паньков наблюдал, как по астраханскому небу проплывает первый искусственный спутник Земли. Благодаря точным расчетам на полигоне знали, когда в этой точке появится заветная мерцающая звездочка. Мощное «ура!!!» стоит в ушах до сих пор. Это были мгновения, менявшие мир.Уже дома, увидев в кинохронике, как первый космонавт Земли идет на доклад к генсеку Хрущеву, он снова испытал шквал эмоций:- Мама родная! Это ведь летчику-испытателю Гагарину я столько раз честь отдавал, стоя на посту в охране полигона…Даешь монтаж!..Демобилизованный старший сержант Паньков — передовой строитель, активный комсомолец, спортсмен — в тени не засиделся. На Урале активно развивали детский спорт, и Григорий десять лет отдал тренерской работе с мальчишескими командами при Челябинском металлургическом заводе. Однажды его команда попала в Ростов на финал турнира «Кожаный мяч». Та первая встреча с Доном пришлась на пору спелых абрикосов! А к моменту, когда с экранов и газет загремело слово «Атоммаш», созрела и мечта молодой семьи Паньковых о Волгодонске.Назову лишь несколько «кодовых» слов, которые о многом скажут поколению нашей третьей Всесоюзной ударной. «Белый лебедь», «Китайская стена», «Московская», «Изобильнен- ская», «Сумская», «Пермская» серии жилых домов. Шагающие в степь проспекты Строителей, Мира, Курчатова, улицы Энтузиастов, Молодежная, Гагарина. А бригадиры, с которыми они штурмовали эти рубежи: Анатолий Удалкин, Георгий Фоменко, Людмила Рудь, Тимофей Коробанов, Александр Туганов, Александр Сероус!.. А легендарные «генералы» строительной и энергоиндустрии: Юрий Чечин, Георгий Чиакадзе, Александр Тягливый, Валентин Щаев, Виталий Каневский, Андрей Ковалевский, Михаил Тарелкин, Валерий Першин, Иван Крахмальный. Это лишь капля из того, что осталось в сердце. Это — эпоха, которую Григорий Паньков тоже не пересидел в окопе. Он стал знатным бригадиром-новатором, автором громкого почина «Даешь монтаж: три дня — этаж!», членом бюро парткома строительного треста, горкома КПСС, заместителем начальника СМУ «Атоммаш». Однажды Чиакадзе практически силой заставил его на день уйти со стройплощадки, чтобы хоть немного передохнул. А чтобы «провернуть» придуманный вместе с Тарелкиным рацприем по загрузке межкомнатных перегородок на «самостроевском» доме Атоммаша, бригада Панькова без приказов собиралась до начала смены. И сегодня тепло от воспоминаний:- Откуда в стране брались такие люди-глыбы, как, например, Тягливый?! Александр Егорович мог. в любой момент поинтересоваться не только работой. Но и спросить: «А что это я тебя, Гриша, вчера на концерте Таривердиева в 12-й столовой не видел? Такое нельзя пропускать!». Или высказать мнение о моей свежей заметке в «Знамени строителя». Я все же думаю: Волгодонск — место особой силы. Каких ярких людей он собрал! И какие талантливые дети выросли — гордился бы и город-миллионник!Григорий Григорьевич вместе с женой Валентиной Григорьевной пустили на донской земле добрые корни. Воспитали прекрасных сына и дочь, помогают растить двоих внуков. С 1990 года Паньков на пенсии. Но это вовсе не значит: без дела. Он активно борется за права дачников как член правления садоводческого товарищества «Машиностроитель»; уже много лет горожане знают его как блестящего солиста Народного хора ветеранов войны и труда, самодеятельного поэта. И после 80-ти его огромное портфолио пополняется почетными грамотами, приветственными адресами, благодарностями за победы и участие в творческих конкурсах, в поэтических и хоровых смотрах. А в заветную тетрадку ложатся новые и новые стихи, наполненные радостью жизни, любовью к земле и людям. Он расскажет нам еще мн°го х°р°шег°.Ольга КУЗЬМИЧЕВА***фото: