Ю.П.Родичев -я не боюсь войны…

Трудно сказать, что для землян является нормой: мир или война? И стоит ли приводить цифры. Они говорят, что без войн мы не жили ни  одного года! Скоро, наверное, для нас мир станет исключением, а война – правилом жизни.

На моем веку, большая часть которого уместилась в двадцатом веке еще догромыхивала первая мировая и гражданская войны… За ними – финская, Халкин — Гол, и, наконец, Великая Отечественная, именуемая нынче некоторыми нашими борзописцами, бездумными шелкоперами, второй мировой. Для кого-то она и вторая мировая, А для нас – Отечественная!. После нее думали  — отдохнем. Малость отдохнули. А там снова пошло, поехала. Афганская, первая чеченская, вторая чеченская и конца ей не видно…

Да еще и – «холодная война», доселе невиданная, проигранная нами! Результат – развал великой державы СССР.

Великую Отечественную пришлось мне пройти от звонка, до звонка, с годичным перерывом на учебу в первом Киевском артучилище.

Вспоминая начало войны, вижу вереницы людей со скарбом, бегущих на восток. Бомбежки, бомбежки  И страшное бессилие – в небе только немецкие самолеты.

Наши ястребки появляются редко, но быстроходные «мессера» сшибают их, как орехи.

От Либавы до Старой руссы проскочили, слава богу, не угодив в пресловутые немецкие клещи-котлы. Ну, завшивили, так ведь отмылись, оголодали – так ведь накормил народ, когда в оборону встали. А тут и наши «ЛАГи» и «МИГи» подоспели и знаменитые «тридцатичетверки». Ну, а когда на Северо-Западном наши «Катюши» громыхнули, мы воспрянули духом и после никогда им не падали, веря в победу.

Думаю, что на войне и смерть и подвиг – случайны, почти, как в жизни, и потому войны не боюсь. Да и что ее бояться? Ведь под колесами автомашин ежегодно гибнет более 50 тысяч россиян.

Зато на войне есть место подвигу. А ещ про войну говорят, что «на миру и смерть красна!» Несчетное количество мгновений той войны могли быть для меня фатальны! Но мне запомнился почему-то один эпизод, накрепко, на всю жизнь

  А дело было так. Сидел я на наблюдательном пункте 23 гаубичного артполка. Но тут на наше НП занесло каким-то попутным ветром двоих девчат-снайперов. Они поглядеть на «передок» решили. У нас место НП было отлично выбрано, прямо в передовых порядках пехоты и на высотке.

Одну из них Машей звали. Вот с ней у меня и завязался душевный разговор и упросил я ее взять меня на «охоту». Согласилась. И даже с начальником моим договорилась. Пошли с ней рано утром. Выползли на «ничейку», в масхалатах,  она с винтовкой, я с автоматом, одолженным у комроты. За вывороченным взрывом пне старой ели, в глубоком сугробе , затаились до светлоты. С рассветом задымились трубы вражеских блиндажей.

-Это фрицы завтрак готовят себе , — пояснила Маша – А там вон, в изгибе траншеи всегда немцы показываются, коль успею – сниму. До немцев метров сто пятьдесят. Гляжу в проходе и впрямь немец появился. Встал, одна голова торчит, трубку раскуривает. В этот момент Маша его и срезала. Но тут пошла такая заваруха, что нам стало не до радости. Минометный огонь фрицы открыли столь яростный, что нашим пришлось отвечать. Однако нам с Машей пришлось очень туго. Немцы наш пяточок засекли. Век не забуду те часы под минометным обстрелом. Не зная почему, но это сидение под минами я оценил для себя, как собственный подвиг. И больше того страха не испытывал в той войне.

После училища, с одной звездочкой на погонах я снова попал на фронт. Но это уже было не отступление, не оборона , это было нас-туп-ле-ние.!

Ночевали мы в одном из садочков, а утром подняли наш полк на колеса. На оной из подвод солдат сидит, а на коленях у него патефон. За ним немец-старик увязался. Неожиданно из нашей группы офицеров выбежал капитан. Он подбежал к повозке, что-то зло крикнул немцу, и, неожиданно для всех, выстрелил в плешивую голову старика.

Мы замерли. Это было чудовищно. Это было так дико, что не стразу нашелся даже командир полка, приказавший арестовать капитана.

Но на войне, как на войне! Конечно, такие мерзавцы, как этот капитан были редкостью, но были.

Берлин мы взяли.

Я сижу у стерео трубы на пятом этаже горящего здания, лицом на площадь Александерплац.. Кричу в трубу батарейцам. Что площадь наша, пехота ушла вперед. Вон вдали решетка крыши рейхстага, вон Браденбургские ворота, а там Унтер ден Линден и Грайсфельдерштрассе… Наш Берлин, наш…!

Спустились с разведчиками в берлинскую подземку по провалу от бомбы, прямёхенько на перрон станции. Выпустили немцев, что на чемоданах сидели, прятались от бомбежек и артобстрелов. Один старик сапоги целовать бросился, Я его поднял и как мог объяснил, что войне капут. Тогда думал»капут» всем войнам! Сейчас так не думаю. Не бойтесь войны и не стремитесь к ней!

Увы. Пока у человечества вся жизнь – война, а мир – лишь подготовка к ней – новой войне. Вот почему я не боюсь войны.

 Юрий Родичев, 6 мая 2000 года.