«Дорогие сердцу ребята и девчата»
45 лет назад завод Атоммаш был объявлен Всесоюзной ударной комсомольско-молодежной стройкой
Эти воспоминания записаны со слов первостроителя завода-гиганта Атоммаш — о том, как все начиналось, как создавался небывалый для маленького степного городка фундамент мега-стройки, размах которой перевернул тихую провинциальную жизнь Волгодонска, особенно после того, как стройка была объявлена Всесоюзной ударной комсомольско-молодежной. В гостях у «ВП» — один из «маяков», бригадир комплексной молодежной бригады Владимир Ананьевич СИДОРЯКИН.
Я хотел бы, чтобы кто-нибудь вместе со мной вернулся в то далекое время, начало семидесятых годов прошлого столетия. Хорошо бы нам встретиться, поговорить и вспомнить дорогих нашему сердцу ребят и девчат!
Сам я пришел на стройку летом 1971-го года, отслужив в армии и имея за плечами красные «корочки» об окончании профтехучилища по специальности электромонтер с высоким разрядом. Отдел кадров новой стройки размещался в однокомнатной квартире двухэтажного дома по улице Пионерской, 143. Молодой мужчина посмотрел мои документы и, отложив их в сторону, сказал: «Это, конечно, очень хорошо, но нам в первую очередь нужны плотники-бетонщики. И то через четыре-шесть месяцев. Для начала командируем тебя на лесоперевалочный комбинат, разберемся немножко — отзовем». Конечно, я согласился, ведь был уже без пяти минут женатым человеком, и мне нужна была работа и перспектива, чтобы содержать семью.
Цех, в котором я работал грузчиком и раскряжевщиком древесины, назывался «рейд — лесобиржа». В преддверии большой стройки леса шло очень много — баржами, вагонами, плотами. Плоты гнали с Камы, по Волге, потом по Цимлянскому водохранилищу. Eсли сидеть на бережку возле котла с ухой да смотреть, как медленно длинной вереницей проплывают по реке плоты, кажется — какая благодать!.. А вот когда поворачиваешь эти бревна — намокшие, скользкие да тяжеленные, лучше понимаешь, что к чему.
Немногие из подавшихся со мной на стройку и отправленных в предварительную командировку остались. Кто-то подыскал работу почище, полегче и попрестижнее. Я рассуждал так: на стройке легкого хлеба не будет, но всюду надо работать на совесть. А через несколько месяцев меня отозвал наш участок «Волгоградгидростроя» (будущий «Волгодонскпром-строй»), и я стал плотником-бетонщиком. Тогда, в 71-м, еще не строили таких девятиэтажных красавцев, они появились позже. А жилье нужно было до зарезу! Хоть временное, хоть какое-нибудь. Город наполнялся людьми. Некогда было рассуждать, было только одно слово: «надо!». Причем быстро. Вот и строили для рабочих и специалистов сборные деревянные дома временного поселка, а для будущего Атоммаша — дороги с твердым покрытием, да еще небольшие бетонно-растворные узлы и складские помещения.
Пыль, ветер, бетон, гул машин, аврал… И все же мы чувствовали себя первопроходцами, расчищали место и закладывали фундамент чего-то нового, современного, что поднимет нашу Родину на больший экономический уровень, усилит ее авторитет и могущество.
Мы, двадцатипятилетние простые ребята и девчата, действительно в это верили! Это нас вдохновляло, удесятеряло силы, делало более добросовестными, бескорыстными.
Хорошо помню день, когда начали осваивать площадку под будущий завод-гигант. Это было в первых числах августа 1972 года. На поля, где сейчас стоит ТЭЦ-2, высадился десант: Виктор Кучеров — секретарь партийной организации, Юрий Смотраков — геодезист, Владимир Тарасов — бригадир, пятеро рабочих — Иван Кишкин, Слава Фоменков, Вася Исаев, Саша Моисеев и я. Здесь мы сделали первые шаги и начали в буквальном смысле обживать территорию, которую потом назовут Атоммашем и промзоной. Представьте: по кукурузному полю ровным строем идут комбайны, убирают урожай, а вслед за ними — автоскреперы и бульдозеры снимают верхний слой почвы. И последними по свежей теплой земле идем мы с теодолитом и нивелиром, разбивая территорию под будущие здания, сооружения и дороги. Здесь же устанавливаем свои сборно-щитовые бытовки. К концу дня все наши уехали, а я вызвался сторожить имущество. Наломал кукурузных початков в полях поблизости, развел костер и наварил их целое ведро. Позвал скреперистов на «банкет». Так отметили начало великой стройки.
Полюбил я свою новую профессию строителя. Понравилась она мне творческим содержанием, разнообразием, созидательностью. По-настоящему увлекся и поступил заочно в строительный техникум. На строительной площадке, совмещая теорию с практикой, занимался чертежами и расчетами: как правильно уложить арматуру в бетон, как ставить закладные детали, как рассчитать несущую способность консоли на колоннах или допуски при монтаже ферм, балок, панелей, и многое другое. Диплом защитил на «отлично» уже будучи бригадиром.
А бригадиром комсомольско-молодежной бригады я стал не по своей воле, а по «мнению четырехугольника», о котором меня поставил в известность комсорг Володя Кузнецов. Я растерялся: за других отвечать, мол, не готов, к тому же еще недоучился, надо отлучаться на сессию, дочка полуторагодовалая. Но, как говорится, партия сказала: «Надо», я ответил: «Eсть!» Было мне 24 года. Не надо бояться трудностей — я и не боялся. В бригаде с первых дней ребята подобрались хорошие. Слава Фоменков, Володя Волков, Николай Крапивнин — после армии, в них я был уверен. Пришел Володя Лопатин, монтажник с КамАЗа. Попросился Олег Ли, тоже недавний армеец. И хотя строительной специальности не имел, мы его охотно взяли: закваска у парня была хорошая. Сразу человек 20 набралось, почти все комсомольцы. Первые месяцы были особенно трудными. Слабая организация работы, постоянные недостатки в материально-техническом снабжении, отсутствие опыта у меня как у руководителя. К тому же нас часто первыми бросали на «амбразуру» — туда, где не всегда были подготовлены даже строительные площадки. Помню, как до слез смеялись над телефонограммой, которую в спешке отправили смежникам: «Вышлите вторую ударную бабу, а то ребята простаивают». Ударной бабой называли часть установки для забивания свай.
В мае 1974-го вся стройка была объявлена Всесоюзной ударной комсомольской. Это дало мощнейший толчок делу. Во-первых, стройка приняла несколько отрядов ЦК ВЛКСМ, много добровольцев по путевкам союзных республик, краев и областей. Во-вторых, значительно улучшилось снабжение современной техникой, повсеместно шло внедрение новых технологий и передового опыта. В разы выросла моральная и материальная поддержка работающих. На стройку зачастили высокие партийные и хозяйственные деятели, ученые, космонавты, артисты, представители городов-побратимов. Для нашей бригады большим стимулом стала дружба с летчиком-космонавтом, Героем Советского Союза Юрием Владимировичем Романенко. По традиции тех лет мы зачислили его членом своей бригады и ежемесячно перечисляли его зарплату в фонд мира.
Мы не жалели себя и своих сил. Конечно, как нормальные люди, хотели больше зарабатывать, брались за любую работу. Но еще больше хотелось побеждать. Социалистическое соревнование в этом плане очень сильно заряжало. Соревнуясь с бригадой монтажников Виктора Филимонова из ДСК г. Набережные Челны, мы многократно выходили победителями. А ведь коллектив Филимонова был сильный, сложившийся за многие годы. Сам бригадир был удостоен высокого звания «Герой Социалистического Труда». Мои ребята получали многочисленные поощрения и подарки: квартиры, машины, мотоциклы, ковры. Я как бригадир был награжден орденом «Знак Почета», удостоен звания «Лауреат премии Ленинского комсомола», многочисленными грамотами. И, тем не менее, мы были «как все», работая в одинаковых условиях. Кстати, свою квартиру я получил согласно общей очереди в 1976 году.
Когда меня спрашивают школьники, каково это — руководить взрослыми людьми, а их в моей бригаде было 35 человек, я отвечаю: бригада — сама по себе коллективный воспитатель, она и самого бригадира воспитывает. К примеру, болезненные решения о том, кому работать в бригаде, а кому нет, кому отдать заслуженный ковер или пылесос — принимались исключительно коллективно. Вообще, в поддержке мне не отказывали. Прихожу как-то в учебно-производственный комбинат к Георгию Eвдокимовичу Шпаченко, говорю: «Хочу немного подучиться. Чувствую, неважно знаю специфику некоторых работ». А он говорит: «То, что ты сам хочешь смежной профессии научиться, — это хорошо. А что если в конце смены мы твоих ребят на час-два оставим, чтобы в течение двух месяцев в теории поднатаскать? Практика-то у вас каждый день». Ведь дело сказал, с пользой для всей бригады!
Так уж сложилось, что нашей бригаде чаще всего приходилось идти впереди главных работ. Мы делали фундаменты на ТЭЦ-2, ростверки по свайному полю и фундаменты большого бетонного завода, КПД-210. Выполняли крупные объемы работ по монтажу железобетонных теплотрасс промзоны, десятки километров бетонных дорог и множество дорожных сооружений. Мы понимали, что без этих фундаментов, теплотрасс, эстакад и складов не будет и самих сооружений, не будет подъезда к главным цехам, не будет в них тепла и, в конечном счете, самого завода и жизни города. Понимали. Но все эти объекты считались второстепенными и звучали как-то неромантично. Мы не раз просили дать нам возможность испытать свои силы на главных объектах, на корпусах Атоммаша, например. Но такие пожелания оборачивались для меня болезненными «синяками», вплоть до «партбилета на стол». Поэтому мы трудились там, где надо, уважая партийную дисциплину.
Конечно, сегодня, спустя четыре с половиной десятилетия, многое переосмысливаешь, видишь ошибки. Может, мечты о чудо-городе и чудо-стройке не оправдались. Но в этом не наша вина. Нам нечего стыдиться. Мы трудились не зря и сегодня радуемся тому, что город живет и развивается, что Атоммаш переживает второе рождение. Наши силы были потрачены на созидание добра. Волгодонск стал моей судьбой, малой родиной для трех поколений, как минимум. Моя семья — двое дочерей и двое внуков — это тоже моя биография. В них продолжает жить история нашего города и великой стройки, которую отливал в бетоне их отец и дед. Ради этого стоило жить!
