Два вопроса Сергею Лаврову

Гостем «Российской газеты» стал министр иностранных дел России

Сергей Викторович, в целом ряде стран Восточной Европы началась подготовка к масштабным американским военным учениям Defender Europe 2020 («Защитник Европы-2020»). В контексте охлаждения в отношениях между Россией и НАТО становимся ли мы сегодня свидетелями зарождения новой «холодной войны»?

Сергей Лавров: Россия точно не является доминирующей военной силой в Европе. Фото: Getty Images

Сергей Лавров: В «холодную войну» проводились большие операции по наращиванию вооруженных сил в Европе, включая усиление американского присутствия. Была даже операция Return of forсes to Germany (REFORGER), когда американцы «обживали» Германию, где сейчас десятки военных объектов. Defender — «защитник». Мы спрашиваем: от кого защищаться? Они говорят, что не от России, а от сопоставимого с точки зрения военного потенциала НАТО противника. Тут трудно найти правильный, отвечающий критерию сопоставимости объект применения этих усилий. Если посмотреть на официальные данные (не наши, а зарубежные) по военным расходам, военной технике — по всем без исключения видам вооружений — только европейские члены НАТО, без учета американских цифр, превосходят наши вооруженные силы более чем в два раза. Россия точно не является доминирующей военной силой в Европе. Таковой является НАТО. Несмотря на то что уже и так все пространство здесь перенасыщено военными объектами, вооружениями, несмотря на то что движение Североатлантического альянса на Восток уже создало достаточно серьезные проблемы в сфере стратегической стабильности в Европе, продолжается сращивание НАТО с Евросоюзом. Натовцы пытаются проводить совместные учения, завлекают в них под предлогом членства в ЕС нейтральные государства — такие как Финляндия, Швеция. Учения Defender Europe 2020, которые планируются в апреле-мае, предполагают в дополнение к уже размещенным здесь военным контингентам, которые я упомянул, переброску многих тысяч единиц американской техники и более 20 тысяч американских военнослужащих. В общей сложности более 40 тысяч человек участвуют в этих учениях.

Разумеется, мы будем реагировать. Мы не можем игнорировать процессы, которые вызывают очень большую озабоченность. Но реагировать будем таким образом, чтобы это не создавало ненужных рисков. Это неизбежно. Надеюсь, любой нормальный военный и политик это понимает. Круги, которые провоцируют проведение такого рода абсолютно неоправданных учений, хотят, чтобы последовали ответные меры, что приведет к дальнейшему нагнетанию напряженности. Но все, что предпринимается нами в ответ на создание натовцами угроз безопасности России, мы делаем исключительно на своей территории. Равно как и все российское ядерное оружие находится на нашей территории в отличие от американского.

Фото: Инфографика «РГ» / Александр Чистов / Игорь Дунаевский

После избрания Владимира Зеленского президентом Украины возобновляются некие взаимоотношения с Киевом, по крайней мере на уровне президентов и их помощников. Но из наблюдений за украинским МИД создается ощущение, что он по-прежнему отодвинут от общения с Россией напрямую. Есть ли перспектива возобновления нормальных дипломатических отношений?

Сергей Лавров: Вы правы. Со своим нынешним украинским коллегой Вадимом Пристайко я виделся вживую один раз — на Нормандском саммите в Париже в декабре 2019 года. Была какая-то пауза, мы поздоровались, обменялись парой фраз. Собственно, у нас и поводов для контактов больше не было, потому что о двусторонних встречах, о визитах друг к другу по понятным причинам речь не идет. Это не из-за нас: украинская сторона отозвала посла, грозилась разорвать дипотношения. Сейчас, правда, вроде кто-то там упоминал о вероятности решения Зеленского вернуть послов. Мы будем не против. Наши страны даже в нынешних условиях сильно взаимосвязаны в экономике, в сфере транспорта, в гуманитарных делах, в семейных связях. Мы заинтересованы в контактах. Владимир Путин общался с Владимиром Зеленским в Париже. Результатом, как вы знаете, стала договоренность по газовым делам, важная и для обеих стран, и для Европы. Да и для создания более конструктивной атмосферы тоже. Достигнут прогресс по вопросу обмена удерживаемыми лицами. Очень важно, что на декабрьском саммите был принят итоговый документ, где помимо необходимости продолжать разведение сил и средств, а также пресекать нарушения прекращения огня фиксируется и значение политического процесса в соответствии с Минскими договоренностями, и необходимость закрепления в украинском законодательстве на постоянной основе особого статуса Донбасса.

Но опечалило нас то, что заранее подготовленный документ, согласованный и помощниками лидеров «нормандского формата», и министрами иностранных дел, был «вскрыт» украинской делегацией, лично президентом Зеленским в самом начале заседания, прежде всего в том, что касалось разведения сил и средств. Те, кто готовил саммит, согласовали (украинцы под этим подписались) договоренность о разведении сил и средств по всей линии соприкосновения. Зеленский же резко заявил, что он на это пойти не может, а разведение возможно только в отношении трех населенных пунктов дополнительно к Петровскому, Золотому и станице Луганской. Тогда Владимир Путин предложил записать, что стороны начнут с дополнительных трех населенных пунктов, но их цель заключается в том, чтобы линия соприкосновения была освобождена от сил и средств противоборствующих сторон. В ответ — категорический отказ.

Я не открою большого секрета, но нам известно, что такую позицию украинская делегация на Нормандском саммите в Париже заняла по настоянию Вашингтона, которому очень не хочется, чтобы выполнялись Минские договоренности, очень не хочется, чтобы линия соприкосновения стала безопасной с обеих сторон.

Видимо, поддержание этого конфликта в некой контролируемой фазе соответствует интересам США с точки зрения их геополитических видов на постсоветское пространство.