Широкая Масленица. Суббота – золовкины посиделки. Катанья на санях – с гор и «по солнцу»

На шестой день Масленицы молодые невестки приглашали к себе золовок и других родственников мужа. Если золовка не была замужем, то невестка приглашала своих незамужних подруг, если сестры мужа уже были замужние, то невестка звала свою замужнюю родню. Новобрачная должна была подарить золовкам какие-нибудь подарки.

Вообще, главными «героями» Масленицы были именно молодожены – то есть те, кто сыграл свадьбу после предыдущей Масленицы. Они непременно участвовали в катаниях на санях, навещая всех родственников и «раскатывая» солнце – катались на санях вокруг деревень по часовой стрелке (считалось, что это приближает весну).

Катания нередко были массовыми – до нескольких десятков саней, набитых нарядной молодежью, с песнями разъезжали по округе. Молодожены показывали себя, а молодые холостяки и незамужние девушки искал себе пару, чтобы сыграть свадьбу на Красную Горку.

Не обходилась Широкая Масленица и без катаний с ледяных гор, которые, пожалуй, особенно красочно описаны у Ивана Шмелева в его «Лете Господнем». Катание там, правда, городское, московское. И с современной точки зрения ну очень рискованное:

«В субботу, после блинов, едем кататься с гор. Зоологический сад, где устроены наши горы, – они из дерева и залиты льдом, – завален глубоким снегом, дорожки в сугробах только. Видно пустые клетки с сухими деревцами; ни птиц, ни зверей не видно. Да теперь и не до зверей.

Высоченные горы на прудах. Над свежими тесовыми беседками на горах пестро играют флаги. Рухаются с рычаньем высокие «дилижаны» с гор, мчатся по ледяным дорожкам, между валами снега с воткнутыми в них елками. Черно на горах народом. Василь-Василич распоряжается, хрипло кричит с верхушки; видно его высокую фигуру в котиковой, отцовской, шапке. Степенный плотник Иван помогает Пашке-конторщику резать и выдавать билетики, на которых написано – «с обеих концов по разу». Народ длинным хвостом у кассы. Масленица погожая, сегодня немножко закрепило, а после блинов – катается.

– Милиён народу! – встречает Василь-Василич. – За тыщу выручки, кательщики не успевают, сбились… какой черед!..

– Из кассы чтобы не воровали, – говорит отец и безнадежно машет. – Кто вас тут усчитает!..

– Ни Бо-же мой!.. – вскрикивает Василь-Василич, – Кажные пять минут деньги отымаю, в мешок ссыпаю, да с народом не сообразишься, швыряют пятаки, без билетов лезут… Эна, купец швырнул! Терпения не хватает ждать… Да Пашка совестливый… Ну, трешница проскочит, больше-то не уворует, будь-покойны-с.

По накатанному лотку втаскивают веревками вернувшиеся с другой горы высокие сани с бархатными скамейками, – «дилижаны», – на шестерых. Сбившиеся с ног катальщики, статные молодцы, ведущие «дилижаны» с гор, стоя на коньках сзади, весело в меру пьяны. Работа строгая, не моргни: крепко держись за поручни, крепче веди на скате, «на корыте».

– Не изувечили никого. Бог миловал? – спрашивает отец высокого катальщика Сергея, моего любимца.

Упаси Бог, пьяных не допускаем-с. Да теперь-то покуда мало, еще не разогрелись. С огнями вот покатим, ну, тогда осмелеют, станут шибко одолевать… в шею даем!

И как только не рухнут горы! Верхушки битком набиты, скрипят подпоры. Но стройка крепкая: владимирцы строили, на совесть.

Сергей скатывает нас на «дилижане». Дух захватывает и падает сердце на раскате. Мелькают елки, стеклянные разноцветные шары, повешенные на проволоках, белые ленты снега. Катальщик тормозит коньками, режет-скрежещет льдом. Василь-Василич уж разогрелся, пахнет от него пробками и мятой.

Отец идет считать выручку, а Василь-Василичу говорит: «Поручи надежному покатать!» Василь-Василич хватает меня, как узелок, под мышку и шепчет: «Надежней меня тут нету». Берет низкие саночки-«американки», обитые зеленым бархатом с бахромой, и приглашает меня скатиться.

– Со мной не бойся, купцов катаю! – говорит он, сажаясь верхом на саночки.

Я приваливаюсь к нему, под бороду, в страхе гляжу вперед… Далеко внизу ледяная дорожка в елках, гора, с черным пятном народа, и вьются флаги. Василь-Василич крякает, трогает меня за нос варежкой, засматривает косящим глазом. Я по мутному глазу знаю, что он «готов». Катальщики мешают, не дают скатывать, говорят – «убить можешь!» Но он толкает ногой, санки клюют с помоста, и мы летим… ахаемся в корыто спуска и выносимся лихо на прямую.

– Во-как мы-та-а-а!.. – вскрикивает Василь-Василич, – со мной нипочем не опрокинешься!.. – прихватывает меня любовно, и мы врезаемся в снежный вал.

…К нам подбегают катальщики, а мы смеемся. Катают меня на «наших», еще на каких-то «растопырях». Катальщики веселые, хотят показать себя. Скатываются на коньках с горы, руки за спину, падают головами вниз. Сергей скатывается задом. Скатываются вприсядку, вприсядку задом. Кричат — ура! Сергей хлопает себя шапкой:

– Разуважу для масленой… гляди, на одной ноге!..

Рухается так страшно, что я не могу смотреть. Эн уж он где, катит, откинув ногу. Кричат – ура-а-а!.. Купец в лисьей шубе покатился, безо всего, на скате мешком тряхнулся – и прямо головой в снег.

– Извольте, на метле! – кричит какой-то отчаянный, крепко пьяный. Падает на горе, летит через голову метла.

Зажигают иллюминацию. Рычат гулкие горы пустотой. Катят с бенгальскими огнями, в искрах. Гудят в бубны, пищат гармошки, – пьяные навалились на горы, орут: «Пропадай Таганка-а-а!..» Катальщики разгорячились, пьют прямо из бутылок, кричат – «в самый-то раз теперь, с любой колокольни скатим!» Хватает меня Сергей:

– Уважу тебя, на коньках скачу! Только, смотри, не дергайся!..

Тащит меня на край.

– Не дури, убьешь!.. – слышу я чей-то окрик и страшно лечу во тьму.

Рычит под мной гора, с визгом ворчит на скате, и вот – огоньки на елках!..

– Молодчага ты, ей-Богу!.. – в ухо шипит Сергей, и мы падаем в рыхлый снег, насыпало полон ворот.

– Папаше, смотри, не сказывай! – грозит мне Сергей и колет усами щечку. Пахнет от него винцом, морозом.

– Не замерз, гулена? – спрашивает отец. – Ну, давай я тебя скачу.

Нам подают «американки», он откидывается со мной назад, – и мы мчимся, летим, как ветер. Катят с бенгальскими огнями, горят разноцветные шары, – и под нами, во льду, огни…»

Источники: Википедия, Культура.рф, Иван Шмелев, «Лето Господне»