«Покровские ворота»: все ли фразы из фильма мы поняли
В этом году исполняется 40 лет со дня выхода на экраны любимой миллионами зрителей картины «Покровские ворота». Лирическая комедия Леонида Зорина в творческой интерпретации режиссера Михаила Козакова разошлась на цитаты, что и неудивительно: в ней много показательных диалогов и несметное количество стихов — пишет наш информационный партнёр «Российская газета».
Все это передается из уст в уста, но далеко не всегда даже преданный зритель полностью улавливает смысл сказанного.
- «Наверно, так нужно,
- так надо
- Что нам на прощанье даны
- Осенний огонь листопада
- И льдистый покров тишины».
Эти стихи Лев Евгеньевич Хоботов в самом начале фильма читает своей будущей невесте, медсестре Людочке. Эдакое лирическое объяснение разрыва между ним и бывшей женой Маргаритой. «Стихи, — с восхищением говорит медработница, — вы написали?» И чистосердечный Лев Евгеньевич тут вводит девушку в заблуждение: «Нет. Другой: он уже умер, от чахотки». На самом деле эти строки принадлежат самому Леониду Зорину, они есть в оригинальном тексте пьесы.
- «Как корабль, что готов
- менять оснастку —
- То вздымать паруса,
- то плыть на веслах,
- Ты двойной предаваться
- жаждешь страсти,
- Отрок, ищешь любви,
- горя желаньем.
- Но любви не найдя,
- в слезах жестоких,
- Ласк награду чужих
- приемлешь, дева».
Влюбленные Хоботов и Людочка с интересом постигали интересы друг друга. В своем немолодом уже возрасте Лев Евгеньевич, как он выразился, вел иллюзорную жизнь: ходил в кино на последний сеанс, три раза был в оперетте, а потом и на катке. А вот Людочку он водил на лекцию, и она пошла по доброте своей. И именно на лекции от супругов Орловичей мы и услышали эти необычные стихи. Это «Подражание Луксорию» Валерия Брюсова, написанное в 1913 году. В загадочном произведении прозрачно звучит любовная тема. В фильме стихи обретают метафорический контекст: ведь «менять оснастку» склонна главная героиня Маргарита Хоботова. Дав отставку супругу и найдя нового, она под надуманными предлогами все равно не готова отпускать бывшего.
Немало нас, благодарных зрителей, забавят филологические дуэли куплетиста Аркадия Велюрова и любимца барышень, аспиранта Константина Ромина. Представитель старшего поколения то и дело пытается поддеть соседа. «Тартюф», «мотылек», «вы кандидат? Вы давно уже мастер!» В большинстве случаев уколы Велюрова оказываются с блеском отбиты. Но в одном из эпизодов упрек, пожалуй, был справедлив. Когда Константин перед женитьбой сжигал мосты в легкие отношения, он по телефону поблагодарил бывшую.
- «Как за что? За тайные
- мучения страстей!
- За горечь слез,
- отраву поцелуя!»
Велюров возмутился: «Это, по-вашему, не кощунство?» В общем-то отчасти. Ведь в этом стихотворении Лермонтова звучит обращение вовсе не к возлюбленной, а к Богу. Вообще в этом фильме многие стихи звучат не в реальном контексте, а в пародийном. Для тех, кто в теме, комический эффект становится явственным. Например, в нарочито пафосной сцене объяснения между Хоботовым, Людочкой и Маргаритой Павловной («Это мой крест! И нести его мне») расстроенный Лев Евгеньевич с трагическим лицом читает Алексея Толстого:
- «Вонзил кинжал убийца
- нечестивый
- В грудь Деларю.
- Тот, шляпу сняв,
- сказал ему учтиво:
- Благодарю!»
Читается во всем этом драма интеллигента, но на самом деле эти стихи пародийные — тут «троллятся» идеи непротивления злу. Стихотворение продолжается так: «Тут в левый бок ему кинжал ужасный Злодей вогнал, А Деларю сказал: «Какой прекрасный У вас кинжал!…»
Многим запомнилась необычная песня, которую исполнил Савва Ефимов во время ужина с Орловичами. В пьесе этого фрагмента нет, это находка творческого киноколлектива. Из-за особенностей исполнения крайне сложно понять некоторые слова, тем более что они перемежаются с немецкими. Савва Игнатьевич поет знаменитые куплеты «Розамунда», которые в годы Великой Отечественной войны исполняли, как ни странно, солдаты почти всех армий.В песне Саввы «Розамунда» нет ничего неприличного
Дружески и тонко образованные герои «Покровских ворот» подтрунивают над доброй, но простодушной медсестрой Людочкой. Чего только стоит знаменитое: «Слышали новость? Эмиль Золя угорел». Сам Лев Евгеньевич при встрече со своей девушкой в больнице декламирует стихи:
- «О Господи!
- По жизненной дороге
- С усилием передвигаю ноги.
- Что ждет его,
- младенца моего?
- О, горький мрак,
- не вижу ничего.
- Ничто не могло,
- взор мутится мой;
- Ни ем, ни сплю,
- тревожусь в час ночной!»
Хоботов говорит, что стихи принадлежат «одной французской поэтессе, которая носила под сердцем дитя». А на деле это просто литературная пародия самого Леонида Зорина на «женскую поэзию». Вообще различных окололитературных мистификаций в любимом фильме немало. Хотя почти все поэты, которые упоминаются в кино, действительно существовали и детали их биографии подлинные: португальский поэт Камоэнс в самом деле «потерял глаз», а Сервантес — руку. Однако во время катания на Чистых прудах Льву Евгеньевичу внезапно вспомнился лангедокский трувер Бертран Дю Фуа. Он, по словам Хоботова, «упал и умер». На самом же деле это больше похоже на мистификацию и намек на необходимость перерыва: никаких данных об этом трувере (нам более привычно — трубадур) найти не удалось.
Но самый поэтический, взрывной и одновременно таинственный эпизод любимого фильма — бенефис Велюрова в больнице: «История, леденящая кровь! Под маской овцы таился лев!»
Стихи звучат странно и явно не в духе обстановки. Неудивительная аховая реакция Маргариты на: «О если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!» Начитанный Костик правильно определил: «Тише, это Гамлет!» Причем в переводе Пастернака. А вот кому принадлежат остальные слова героя Броневого — загадка. Судя по оригиналу Шекспира, это все-таки перевод трагедии, но широкой общественности он неизвестен. Поэтому аплодисменты больницы были более чем заслужены.