Люди и смыслы Каретного переулка. В какой компании рос Володя Высоцкий

Владимиру Высоцкому 17, и он не тот, каким мы привыкли его представлять. Не актер и певец, не тот, на кого все обращают внимание, а обычный пацан, едва научившийся брать аккорды на гитаре. В компании его зовут «шванц», по-немецки это значит «хвост». Дело в том, что он хвостиком ходит за взрослыми. Цвет и краса, душа этой компании — человек, которого зовут Левон Кочарян. Он окончил юрфак МГУ и работает в уголовном розыске. Пока что так, а в будущем Кочарян станет кинорежиссером и будет играть в кино.

С отцом Семеном Владимировичем и мачехой Евгенией Степановной. Фото: Из коллекции Александра Стернина

Кочарян родился 90 лет назад, 22 января 1930-го. Карьеры он не сделал, не добился известности, и помнят о нем не все. Но он стал олицетворением среды, из которой вышел Высоцкий, которая его сформировала. А может, и всей короткой, яркой, ни на что не похожей, быстро превратившейся в легенду эпохи, что уместилась в неполное десятилетие. Тогда много пели (и много пили), много мечтали — в воздухе повеяло свободой, и неожиданно обнаружилось, что появилось поколение, которое ничего не боится. Непуганые, непоротые, свободолюбивые «дети войны» — о том, какими они были, можно судить по песне Высоцкого «все от нас до почти годовалых». Он написал ее о себе и о таких, как он, и одним из его человеческих идеалов был Левон Кочарян.Т

Для того чтобы это понять, надо вспомнить, как складывалась молодость Высоцкого, каким было его окружение. Отец — профессиональный военный, человек волевой и жесткий, отсудивший сына у матери. Они с мачехой жили вдвоем, отец служил далеко от столицы, и воспитателем юного Высоцкого стал послевоенный московский двор с его жесткими нравами, строгими представлениями о чести, памятью о Великой Отечественной и блатной героикой. А в феврале 1955-го, 65 лет назад, в доме 4 по Большому Каретном переулку, где жил Высоцкий, появился Левон. Тогда у него начался роман с одной из обитательниц дома, студенткой Щукинского училища Инной Крижевской, в 1958-м он на ней женился. Так у Высоцкого появился товарищ на 8 лет старше и образец для подражания.

Человек, на которого хотел походить Высоцкий

Левон Кочарян был потомственным интеллигентом, сыном замечательного артиста, мастера художественного слова Сурена Кочаряна. Он был высок, необыкновенно силен и никого не боялся — местные хулиганы обходили его стороной. Отучившись на юрфаке МГУ, Кочарян работал в МУРе, и это тоже восхищало: много позже, играя Жеглова, Высоцкий наверняка его вспоминал. А еще Кочарян умел дружить, к нему тянулись самые разные люди. В его квартире на Большом Каретном бывали Иван Пырьев и Алексей Габрилович, поэт Григорий Поженян, Кирилл Лавров и Анатолий Солоницын, Юлиан Семенов и Василий Шукшин, Андрей Тарковский, Михаил Таль, чемпион по боксу Эдуард Борисов и баскетболист Аркадий Бочкарев.

В компанию Кочаряна входили и молодые друзья Высоцкого. Они заходили в

бильярдную, которую облюбовали воры с Даниловского рынка, со многими из них Высоцкий дружил. Когда позволяли деньги, бывали в ресторане «Спорт». Сидели на кухне Кочаряна, разговаривали обо всем на свете, читали стихи, пели. Там Высоцкий исполнил свои первые песни.

Дружба не прервалась и позже: в конце шестидесятых Высоцкий, Кочарян и их друг Александр Бродский часто собирались в Столешниковом, в квартире матери Бродского, кроме гитары у них была бутылка водки, бутылка минеральной воды и банка кабачковой икры, в которую Кочарян мелко крошил лук. Высоцкий пел, бутылка пустела. Так закладывалось будущее Высоцкого: радость творчества и общения, ощущение праздника и воли оказались связаны со спиртным, это стало привычкой, потом судьбой, а затем трагедией.

Простой способ стать свободным

Ностальгия по советским временам психологически понятна: это было предсказуемое и на свой лад уютное время. Но количество запретов и табу было невероятным, человека со всех сторон обкладывали красными флажками (вспомним песню Высоцкого «Охота на волков»). А Высоцкий был свободен, и система вполне могла его сожрать: Михаил Шемякин вспоминал, как на молодого, только-только ставшего известным Высоцкого чуть было не повесили убийство девочки в Риге, и он был готов покончить с собой в тюремной камере. Позже его, уже знаменитого, защитила женитьба на Марине Влади, помогли ее связи с французской компартией.

Обретение актерского мастерства. Владимир Высоцкий и Геннадий Фролов в школе-студии МХАТ. Фото: Из коллекции Александра Стернина

В 1963 году, после ресторанного загула, когда молодому артисту Высоцкому нечем было оплатить счет, он вышел на улицу в разорванной рубашке, со ссадиной на голове и попросил первую попавшуюся девушку за него заплатить. Та оказалась артисткой из его же съемочной группы и очень добрым человеком. Она оставила в ресторане фамильное кольцо с аметистом — залог за Высоцкого. А потом они поженились.

Жизнь оборачивалась праздником, веселой, свободной игрой, но в 1966-м Любимов сомневался, стоит ли брать Высоцкого в Театр на Таганке: «Говорят, он пьющий человек».

Вспоминает Николай Дупак, легендарный директор Театра на Таганке:

— …Володя был звездой нашего театра, его внетеатральная слава гремела. Он помогал мне строить новое здание театра на Таганке — оно ведь почти на общественных началах построено, — стройматериалы мы доставали где только можно, на стройке работали солдаты из дивизии Дзержинского. Мы ходили по кабинетам вместе с Володей, когда он находился рядом, мне было легче обо всем договариваться. Но и я его прикрывал.

У Володи была слабость, ему случалось запивать. Вот-вот начнется спектакль, у нас полный зал, в нем сидят большие люди, и тут ко мне прибегают: «Николай Лукьянович, спектакль не может состояться. Володя никакой». Иду к нему в гримерку, он и в самом деле никакой. Валится мне в ноги: «Николай Лукьянович, простите»… Я как могу его отрезвляю — под зад ему, по ушам. — «Можешь выйти на сцену?» — «Могу».

Набросил на него плащ, мы вышли на сцену вдвоем, я низко поклонился зрителям: «У нас беда, артист Высоцкий потерял голос, спектакля не будет. Тем, кто этого захочет, мы вернем деньги. Но впереди наш выходной, и мы сыграем наш спектакль для тех, кто согласится подождать!» Билеты никто не сдал.

Театр два раза просил уволить Володю: были общие собрания, выступавшие говорили, что больше так продолжаться не может, принимались коллективные решения. После этого я отправлял его лечиться.

Спасать Высоцкого приходилось все чаще, и однажды это не получилось.

Прощание, которого не было

Левона Кочаряна не стало гораздо раньше, в 1970-м. Он стал актером, сценаристом, кинорежиссером, но больших ролей не сыграл и снял всего один фильм — «Один шанс из тысячи». Высоцкий полтора года жил в квартире Кочаряна, тот сделал его первые записи. Друзья говорили, что его влияние на Высоцкого было огромно. Он очень хотел поговорить с ним перед смертью, но Высоцкий не пришел ни в больницу, ни на похороны. Он объяснял это тем, что не мог увидеть друга таким, каким тот стал…

Но возможно, тут было и другое. С Кочаряном окончательно уходила молодость, когда жизнь казалась веселой игрой, все было просто и ясно. Без него навсегда исчезали и его 17 лет, и их Большой Каретный, а в это не хотелось верить.