«Поехали!» Почему Юрий Гагарин произнес именно это легендарное слово
Скриншот видео
Наталия Ячменникова
Легендарная фраза Юрия Гагарина «Поехали!» стала своеобразным символом космической эры. Но почему 12 апреля 1961 года в момент старта корабля «Восток» Гагарин произнес именно ее?
А история такая.
«Поехали!» вместо уставного «Экипаж, взлетаю!» всегда говорил, занимаясь с первыми космонавтами на тренажере космического корабля «Восток-3А», летчик-испытатель Герой Советского Союза Марк Галлай. Он был инструктором-методистом по пилотированию, работал с первой группой — «гагаринской шестеркой» — в одном из филиалов ЛИИ, в лаборатории №47.
— Неприязнь к шикарной фразе — «Экипаж, взлетаю!» — я почувствовал с тех пор, как однажды услыхал ее из уст летчика, который работал только на легкомоторных самолетах и перед взлетом гордо изрекал ее, адресуясь к «экипажу» в составе… одного человека, — делился в своих мемуарах Марк Галлай.
Вот что он вспоминал о тренировках космонавтов. Каждое утро очередной из группы подходил к тренажеру, снимал ботинки и садился, точнее, почти ложился в свое кресло. Инструктор помогал ему проверить правильность предстартовых положений всех ручек, кнопок и тумблеров, потом переходил в соседнюю комнату, садился за пульт, надевал наушники с ларингофонами и связывался «по радио»…
— Дайте показания приборов, положение органов управления.
Космонавт последовательно — слева направо по кабине — перечислял показания приборов и положения всех ручек и тумблеров.
— К полету готовы?
— Готов!
— Ну тогда давай, поехали!
Команда «Поехали!» звучала каждый раз, на каждой тренировке. К ней привыкли все. Но надо сказать, что и вообще среди летчиков-испытателей эта фраза была довольно распространена. Шла как бы «на автомате».
Так стоит ли удивляться, что у Юрия Гагарина во время старта, во время огромнейшего напряжения всех, кто был тогда на Байконуре, вырвалась именно она? Сам Юрий Алексеевич позже признался: «И, когда включились двигатели, когда ракета начала подниматься со стартового стола, я, чтобы разрядить обстановку, постарался таким бодрым, обыкновенным голосом сказать: «Поехали!».
Кстати, как рассказывал Марк Галлай, выбор «шестерки» для полетов на шести космических кораблях типа «Восток» был фактически предопределен тем, что, исходя из размеров кабины и грузоподъемности корабля, космонавт должен был быть не более чем 167 см ростом и 65 кг весом…
Но когда и как все-таки определили первого?
Ответов на этот вопрос, по его словам, молва преподносила немало. От более или менее правдоподобных («Он с первого взгляда понравился Королеву») до совершенно фантастических («Накануне старта положили спать трех кандидатов в космонавты, и у кого наутро оказался самый ровный пульс, тот и полетел»).
«С точки зрения требований чисто профессиональных для первого полета, в сущности, годился любой из «шестерки»… И все же вскоре я убедился, что выбор именно Гагарина был, что называется, в десятку. Я имею в виду даже не полет как таковой, а последующую послеполетную деятельность и поведение Гагарина, не сломавшегося, даже не прогнувшегося под тяжестью свалившейся на него — вчерашнего старшего лейтенанта из провинциального авиагарнизона — всемирной славы», — говорил человек, дававший космонавтам на земле команду: «Поехали!».
